Низомий Ганжавий сиймоси

Сайтимизга хат келди: Аждодлар руҳи

О НЕКОТОРЫХ СПОРНЫХ ВОПРОСАХ ОТНОСИТЕЛЬНО РОДИНЫ И НАЦИОНАЛЬНОСТИ НИЗАМИ ГЯНДЖЕВИ

Низами Гянджеви Абу Мухаммед Ильяс ибн-Юсуф ибн-Зеки (около 17-22.08.1141г. Гянджа [Саnjа], Азербайджан, – 12.03.1209, там же) — величайший поэт, мыслитель и философ Азербайджана, яркий представитель Восточного и мирового Ренессанса. Безвыездно жил и творил в родном городе Гяндже. Был близок ко двору династии Атабеков – Ильдегизидов (1137—1225 гг.), правителей Азербайджана, но от предложений стать придворным поэтом отказывался, довольствуясь небольшими пособиями, которые ему назначали правители Азербайджана. Около 1173 женился на тюркской (кипчакской, половчанской) девушке Афак (Аппак), которую воспел в своих стихах. О его поистине энциклопедическом образовании свидетельствуют обширные познания в математике, астрономии, химии, философии, медицине, истории. Основное сочинение Низами Гянджеви — «Хамса» («Пятерица»), состоит из 5 поэм: «Сокровищница тайн», «Хосров и Ширин», «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц» и «Искандар-наме». Сохранилась также часть лирического дивана.

«Пятерица» оказала огромное влияние на развитие многих восточных литератур. На произведения Низами было написано более сотни ответов-подражаний (назира) на азербайджанском, узбекском, персидском, турецком, арабском и др. Его творчество – вклад в литературу не только Востока, но и Запада: Гёте считал Низами одним из семи гениальных поэтов всех времен и народов [1]. Г.Гейне говорил: «Германия имеет своих великих поэтов <…>. Но что они по сравнению с Низами» [2]. В тяжелые дни блокады в октябре 1941 г. осажденный Ленинград отмечал 800-летие поэта [3]. Сегодня в Санкт-Петербурге воздвигнуть пятиметровый бронзовый памятник Низами [4]. Рукописи его произведений, хранятся в крупнейших рукописных фондах мира. Поэзия Низами Гянджеви оказала огромнейшее влияние на литературы и изобразительное и декоративно-прикладное искусство народов Ближнего и Среднего Востока. Произведения живописи иллюстрирующие поэмы Низами хранятся в Британском музее (Лондон), Лувре (Париж), Музее Изящных Искусств (Бостон), Музее Топкапы (Стамбул), Третьяковской галерее (Москва) и др.

В Гяндже на могиле Низами Гянджеви еще с XIII в. был построен гумбез (купол), а в XX в. на месте его был воздвигнут монументальный Мавзолей, который посещают десятки тысяч любителей гениальной поэзии Низами.

 

Часть I: О месте рождения Низами Гянджеви

До XVII в. ни у кого не было сомнений в том, что Низами родился, безвыездно жил и умер в Гяндже (откуда и происходит его прозвище Гянджеви, т. е. из Гянджи). В самых достоверных сборниках биографий поэтов, как Ауфи Садид-ад-дин (XIII в.) и Доулатшах Самарканди (XV в.) городом рождения Низами указывается Гянджа, в которой он жил практически безвыездно и в которой умер.

После одного комментария в биографическом сочинении «Атешкида» («Atashkadah») Хаджи Лютф Али Бек (XVIII в.) появились сомнения, начались разногласия. В частности за основу утверждения о том, что Низами родился не в Гяндже а в городе Куме взяты строки из сборника «Атешкида» цитирующие такой куплет из рукописей «Искандер-намэ»:

 

چو دُر گرچە در بحر گنجە گمم

ولى از  قهستان  شهر  قمم

به  تفرش دهى هست تا نام او

نظامى از آن جا شده  نام  جو

 

Транскрипция:

Çu dorr gərçe dər bəhre Gənce qoməm

Vəli əz ğohestane şəhre ğəməm

Be Təfreş dehi həst Ta nam u

Nezami əz an ca şode nam cu

 

Перевод:

Хотя я затерян в море Гянджи словно жемчужина,

Но я из Кухистана (букв. «Горной страны») города Кум,

В Тафрише (Tafrish) есть деревня с названием Та,

Низами оттуда пошел искать свое имя (свою славу).

 

До нас дошел единственный экземпляр «Атешкиды» Хаджи Лютф Али Бека. А у этого экземпляра вообще вырваны первые четыре страницы биографии Низами, и таким образом книга начинаются прямо с «Кумской гипотезы» [5]. А что было на вырванных страницах и как комментировал «Кумскую гипотезу» сам Хаджи Лютф Али Бек — не известно.

Некоторые исследователи трактуют этот куплет в «Атешкида» так: якобы Низами родился в Иране, в 72 км на юг от Тегерана, где расположен город Кум.

Сомнения были разрешены еще в первой половины XX в. после академического подхода к этой проблеме. В XX в. авторитетные востоковеды занимаясь этим, выявили, что в старейших рукописях «Искандер-намэ» этой строки нет, а вставка их в поздние варианты «Искендер-наме» является фальсификация.

Авторитетный низамивед акад. Е.Э.Бертельс писал: «Эта строка, как уже было отмечено английским востоковедом Риё — позднейшая вставка и Низами не принадлежит. Это утверждение Риё вполне подтверждается и нашими материалами. В лучшей и старейшей из известных мне рукописей Низами, принадлежащей Национальной библиотеке в Париже и датированной 763 г. хиджри (1360 г. н. э.), этой строки также не имеется»  [6]. Эта мысль повторяется и в других его работ: [7] [8] и др.

Переводчица произведений Низами на армянский язык Мариэтта Шагинян также утверждала, что упоминание города Кума — всего лишь поздний вымысел и Низами Гянджеви принадлежит Азербайджану: «Это поздние вставки идеологически-мотивированных переписчиков в одну из поэм поэта, и проще говоря, фальсификация» [9]. Как дополнительное доказательство того, что Гянджа, родной город поэта, М.Шагинян приводит такие слова Гёте — одного из самых ранних поклонников творчества азербайджанского поэта в Европе: «Вообще же он (Низами) вел, соответственно своему спокойному занятию, спокойную жизнь под Сельджукидами и был похоронен в своем отечественном (родном) городе Гяндже» [10].

Азербайджанский низамивед проф. Рустам Алиев более подробно анализируя эти строки со стилистической точки зрения, выявлял достаточно существенные изъяны: «…Как доказали В.Дастгирди, Е. Э. Бертельс и С.Нафиси (курсив наш — Дж. М.), сообщение о том, что якобы Низами родом из Кума, помещено на основе двух бейтов, внесенных текст „Искендер-наме“ („Икбал-наме“) впоследствии, видимо, патриотами города Кума и поклонниками Низами. Приведем подлинный текст этих бейтов:

 

На фарси:

نظامى ز گنجینه بگشاى بند

گفتارى گنجه تا چند چند

برون آر اگر صیدى افكنده اى

روان كن اگر گنجی آكنده ا

 

Транскрипция

Nezami, ze gəncine beqoşai bənd

Qoftari Gənce ta çənd-çənd

Berun ar əgər seydi əfkəndei

Rəvan kon əgər gənci akəndei

 

Перевод

Низами, открой замок сокровищницы,

До каких пор и доколь ты будешь пленником Гянджи (сокровищницы)?

Выложи, если ты уложил какую-нибудь дичь,

Пускай [ее] в хождение, если накопил сокровищницу.

 

Текстолог, знакомый с особенностями поэтики Низами, сразу заметит, что здесь поэт обыгрывает лексическое значение слово „гянджа“, которое обозначает „сокровищница“.

Если более понятно передать смысл этих строк, то он будет таков: „До каких пор ты будешь оберегать сокровищницу своих мыслей в этом городе-сокровищнице (Гяндже)! Покажи всем, что если ты поймал в этом море мыслей редкую дичь, улов (поэтический образ), сделай доступной всем людям эту сокровищницу мыслей, которую ты накопил“. Здесь мы видим также и повторение излюбленной жалобы Низами: „До каких пор ты будешь пленником Гянджи, вырвись из нее на арену мира“

Эти бейты тесно связаны между собой общей мыслью, составляют единое целое. Однако это не помешало последующим переписчикам-интерполяторам (патриотам Кума) вставить между цитируемыми бейтами еще два двустишия:

 

Подобно жемчужине, я затерян в море Гянджи,

Но я из Кухистана, города Кума.

В Тафрише есть деревня по имени «Та»,

Низами оттуда стал искателем [славного] имени».

 

В этих четырех вставных строчках содержится сразу несколько вопиющих ошибок. Неправильно написано слово „Кухистан“[*], город Кум не имел никакого пригорода, области или округа под названием „Кухистан“. Наконец, самое главное, как показало сравнение текстов „Икбал-наме“, ни в одном из древнейших списков поэмы этих строк нет» [11].

 Часть II: Какие народности жили в XII в. в Гяндже?

 Тюркоязычные народы — бунтурки, гунны, булгары, акациры/акхазиры, савиры, оногуры, кангары, барсилы, сулы/чолы, хайландуры, хазары, огузы, кыпчаки (половцы) и др. — издавна жили в Закавказье, в том числе на территории современного Азербайджана, и представляли собой огромную военную силу в этом регионе.

Значительное присутствие тюрков по всему Кавказу и в Азербайджане (в том числе Северном — в Арране) уже в начале н.э. признается византийскими (Аммиан Марцеллин  [330-395 г. н.э.] [12], Амвросий Медиоланский [340-397 г. н.э.] [13], Прокопий Кесарийский  [V-VI в. н.э.] [14], Захария Митиленский [V-VI в. н.э.] [15], Менандр [VI в.] [16], Феофилакт Симокатта [VI-VII в. н.э.] [17] ); албанскими (Мовсес Каланкатуаци [VII в. н.э.] [18] ); грузинскими (Леонти Мровели [XI в. н.э.] [19]; армянскими (Агатангелос [III-IV в. н.э.] [20], Фавстос Бузанд [IV-V в. н.э.] [21], Мовсес Хоренаци [V в. н.э.] [22], Егише [V в. н.э.] [23], Гевонд [VIII в. н.э.] [24] ); арабскими (Балазури [IX в. н.э.] [25], ат-Табари [X в. н.э.] [26], Ибн ал-Азрак [XI в. н.э.] [27], Якут аль-Хамави [XII-XIII вв. н.э.] [28], Абу-ль-Фарадж [XIII в. н.э.] [29], Шихаб ад-дин Мухаммад ан-Насави [XIII в. н.э.] [30] ) летописцами, а также русскими/советскими учеными (Артамонов М.И. [34], Гумилёв Л.Н. [32], Новосельцев А.П. [33] и др.).

 

Из истории известно, что, начиная с IV в., разные древнетюркские народы активно участвовали в военно-политической жизни Закавказье, совершали военные походы через Кавказ в Византию и Иран [34], даже в 395 г., дойдя до Сирии, опустошили ее [35] [36]. При нашествии арабов в Закавказье основное военное сопротивление им оказал именно Хазарский каганат — в период от 652 г. до 799 г. [37] [38] [39]. Про тюрков хорошо был осведомлен даже пророк Мухаммед [40]

 

Средневековый грузинский историк Леонти Мровели [XI в.] о Закавказских тюрках написал:

«Сей Александр  [Македонский] <… > видя насельников вокруг той реки Куры, жестокие языческие племена, каковых мы называем бунтурками и кипчаками, <…> нашел их крепости сильными и города мощными [IV в. до н.э.]». В другом месте говорит: «На собравшемся совете Мириан [IV в. н.э.] выступил: Я все свои дни провел в беспрерывной борьбе с хазарами и не единожды кровью своей защищал я Персию от хазар». Там же: «В Картли [в Грузии] <…> говорили на шести языках: армянском, грузинском, хазарском, сирийском, еврейском и греческом. Языки эти знали все цари картлийские, все мужи и женщины» [19]

 

Древнеалбанский историк Мовсес Каланкатуаци [VII в. н.э.] писал:

«хазиры пленили страну Алуанк [Албанию]. <…> гунны перешли на эту сторону реки Куры, добрались до берега Ерасха (Аракса). <…> В то самое время выступил гунн из гуннов по имени hОнагур. Этот вначале стал грабить Персию…» [18]

 

Византийский историк Менандр [VI в.] писал:

«Полководцам Курсу и Феодору было тогда [в 576 г.] объявлено, что кесарь гневается на них за то, что они по вступлении в Албанию [т.е. в Азербайджан] не перевели в другое место савиров [древних тюрков] и албанов. <… > Римские военачальники опять вступили в Албанию, заставили савиров и албанов переселиться по эту сторону реки Кир [Кура] и впредь оставаться в римской стране» [16]

 

Средневековый арабский историк Якут ал-Хамави, побывавший в Азербайджане в 1213 и 1220-х гг., писал:

«Мукан – область, в которой много сел и пастбищ. Она заселена туркменами… [28]

Другой арабский историк Абу-ль-Му’аййад (XII-XIII вв.) пишет:

«Арран — это богатое и благословенное место, зимняя резиденция местных правителей. В обитаемой части Вселенной нет стольких зданий, как в Арране; ни в каком другом месте нет такого скопления тюрков. Говорят, там бывает до ста тысяч тюркских всадников» [41].

Еще один арабский историк — Шихаб ад-дин Мухаммад ан-Насави [XIII в.]:

«Путь через Арран невозможен из-за татар. <…> [Там] столько туркмен, что если они соберутся, то будут как скопища муравьев или тучи саранчи» [30]

и т.д. [42] [43] [44];…

Естественно, что за короткий срок не могли бы тюркские «кочевники» стать большинством и при этом еще и добиться доминирования своего языка в Азербайджане. Они издавна жили в Азербайджане.

Вообще то, в тот период на всем Востоке господствовали тюркские династии: «…Тулуниды (IX в., Египет и Сирия), Ихшидиды (X в Египет, Сирия), с небольшими разногласиями Аюбиды (Египет, Сирия, Диарбекир, Йемен), мамлюки (Египет, Сирия 1250-1517 гг.), Расулиды (Йемен 1229-1454 гг.), Династия Ануштегина (1077-1231гг.), Караханиды (Маверанахр и Восточный Туркестан, 992-1211гг.), Зингиды (1127-1222 гг., ал-Джазар и Сирия); Ильдегизиды (1137-1225 гг. Азербайджан), Салгуриды (1148-1270 гг., Фарс); Сельджукиды Рума (1077-1307 гг., Анатолия); Данишмениды (1071-1178 гг., Восточная Анатолия); Караманиды (1256-1483 гг., Центральная Анатолия); Джалаириды (1336-1432 гг., Ирак, Курдистан, Азербайджан); Сефевиды (1501-1732 гг., Иран); Газневиды (977-1186 гг., Хорасан, Афганистан и Северная Индия); Делийские Султаны (1206-1555 гг.); Туглукиды, Халджиты, Сейиды, султаны Бенгалии (1336-1576 гг.); султаны Кашмира (1346-1549 гг.); султаны Шарки и Джайпура (1394-1479 гг.); султаны Мальвы (1401-1531 гг.); Бахминиды и их преемники (1347-1527 гг.);…» [45] и др.

 

Устами Александра Македонского Низами сам пишет: «От Хазарских высот до Китайского Моря, Всю землю я вижу полной тюрок» [46].

Более подробно о тюрках в Закавказье в ту эпоху можно прочитать в исследованиях [32] [36] [38] [43] [44] [47] [48] [49] [50] [51].

 Часть III: О своей национальности Низами сам и симпатия к тюркству в его произведениях

 

نیست از نیستی شكست مرا

گله زان كس كه هست٬ هست مرا

تركى ام را در حبش نخرند

لاجرم دوغباى خوش نخورند

 

Транскрипция:

Nist əz nisti şekəst məra

Qolle ze an kəs ke həst, həst məra

Torkiyəm ra dər in həbəş nəxərənd

Lacərəm doğbayi xuş nəxurənd

 

Перевод:

Не сломят меня эти бессердечные,

Я жалуюсь тем, которых еще нет на свете,

Моего тюркства в этой Абиссинии не признают (букв, «не покупают»)

И поэтому не едят моей вкусной окрошки [52]

 

Проф. Рустам Алиев, так комментирует этот стих: «Этот бейт, содержащийся во всех изданиях и не вызывающий никакого сомнения в подлинности, прежде всего говорит о том, что Низами по национальности был тюрком (азербайджанцем). Жалуясь на жителей Гянджи, которую в приступе отчаяния он сравнивает с Абиссинией, употреблявшейся в тогдашней литературе как символ мрака, невежества и мракобесия, поэт хочет сказать, что он тюрок и его красивые, прекрасные стихи, вкусные, как национальная пища тюркских народов, не ценятся на его родине, ибо желудки титулованных покупателей неспособны переварить такой прекрасной еды как дугба (окрошка)» [53]

* * *

Я – жестоко осажденный в городе родном… [54]

Без комментариев.

 * * *

На фарси:

دولت تركان كه بلندى گرفت

مملكت ازدادپسندى گرفت

چون كه توبیدادگرىپرورى

ترك نه اى هندوى غارتگرى

 

Транскрипция:

Douləte torkan ke boləndi gereft

Məmləkət əz dadpəsəndi gereft

Çun ke to bidadgəri pərvəri

Tork nəi, henduye ğarətgəri

 

Перевод:

Когда держава тюрков возвысилась

Страна расцвела от справедливости.

Коли ты поддерживаешь несправедливость

Значит ты не тюрк, а грабитель индус [55]

 

Комментарий акад. Е.Э.Бертельса: «Здесь сельджукская знать противопоставляется старой иранской аристократии, которая, очевидно, по мнению Низами, к справедливости не стремилась» [56].

* * *

На фарси:

گر او ماه است، ما هم آفتابیم

گراوكیخسرواست،ماافراسیابیم

 

Транскрипция:

Gər u mahəst, ma həm aftabim

Gər u Keyxosrov əst, ma Əfrasiyabim

 

Перевод:

Если он Луна, тогда мы Солнце,

Если он Кейхосров, тогда мы – Афрасиабы [57]

 

Комментарии: Кейхосров — древнеиранский, Афрасиаб — победивший его Древнетюркский падишах. Низами поэтически сравнивает их: Кейхосров = Луна, а Афрасиаб = Солнце. Персидский поэт не унизил бы, или же не уменьшал бы цену героя-правителя «своего» (Иранского) народа, перед героем-правителем другого (тюркского) народа.

Акад. Ю. Н. Марр (востоковед, сын акад. Н. Ю. Марра) писал: «Неизменный образ „тюрчанки“, как поэтический символ женской красоты <…> многочисленные афористические выражения, языковые обороты, характерные именно для тюркского (азербайджанского) фольклора, народного языка (на что часто указывают специалисты), многие прямые указания и намеки самого поэта, — все это обличает в Низами азербайджанского поэта, говорит о глубоких народных корнях его творчества. Недаром представители персидской интеллигенции, филологи признают, что „Низами — не персидский поэт, он жил и работал в азербайджанской среде, и стихи его непонятны персу“ [58].

 

Известный Иранский низамивед Вахид Дастгирди писал: „По обычаю тюрков тело Низами было похоронено в гробнице“ [59].

Как известно, поэму „Лейли и Меджнун“ Низами писал по заказу Ширваншаха Ахситана (1160—1191). В его письме поэту содержатся такие строки: »Мы высокородные цари и исполняем свое обещание, мы верны своим словам и не поступаем так, как низкородные тюрки — султан Махмуд и Кызыл-Арслан по отношению к тебе. Поэтому ты создай нам подобающие нашему высокому роду, высокие, а не грубые «тюркоподобные’’ слова».

Комментируя их, академик И. Ю. Крачковский писал: «Это было не столько этническим самовыражением, сколько выражениями амбиции правителя. Несмотря на политическую подоплеку I Ахситана, его оскорбительные слова задели поэта. Низами реагировал на этот вызов очень яростно и ответил с возмущением. Трудно представить более утонченной издевки по адресу Ширваншаха, чем та, которую содержится в ответе Низами. В расшифровке она звучит так: „хотя ты поднаторел в государственных делах, но ты еще не стал человеком, ибо у тебя нет ни черт вождя, ни свойств полководца, ни достоинств богатыря, ни способностей бойца-героя, ни величия души, ни мудрости, ни справедливости, ни правосудия, ни благородной внешности, ни искренности“ и т. д. В конце призыв „становись тюрком“ дан в условном контексте „если сможешь“.

Это свидетельствует о том, что поэт специально подчеркивал неспособность Ахситана стать таковым (тюрком). Более убийственного ответа на выпады Ахситана против тюрков пожалуй, никто, кроме Низами, не смог бы дать» [60]. Акад. И. Ю. Крачковский.

Будучи патриотом Азербайджана Низами Гянджеви переносит действие многих эпизодов своих поэм на территорию своей родины: в своих произведениях Низами приводит в Азербайджан великого полководца Александра Македонского, который в действительности не бывал там. Героиню известной арабской легенды

«Лейли и Меджнун» Лейли, в своей поэме (в главе «Лейли отправляется гулять по саду») объявляет тюрчанкой, говоря о тюркское происхождение племени Лейли: «Звали их турчанками, поселившимися у арабов, Ибо турчанки с арабским станом прекрасны» [61] [62], в другом месте говорит устами Меджнуна: «Турчанку, для которой я являюсь нерасторопной дичью» [64] [64] и т. д.

В конце концов, сегодня точно установлена, что первая жена Низами Афаг была безграмотная турчанкой (половчанкой). На каком языке она разговаривали в семье с Низами, если не знала ни каких языков, кроме турецкой?

 Часть IV: Имеет ли Низами отнощение к Ирану?

Исходя именно изо всех этих научных фактов все советские востоковеды в свое время признали Низами азербайджанским мыслителем, и во всех советских академических изданиях, энциклопедиях Низами представлялся именно так. Но на Западе под влиянием «Атешкиды» по инерции продолжали (и продолжают) считать Низами иранским или же персидским поэтом [65]. А это связано в основном со следующими доводами: во-первых, «открытие Бертельса» было сделано в 1930-х гг., т.е. тогда, когда весь мир был занять более актуальными проблемами, в том числе экономическим кризисом и предстоящей угрозой войны с Германией. А после войны хаос, голод, разруха, траур в каждой семье. На Западе было не до Низами даже после 1950-х гг. Из-за политических интриг достижения советских ученых не распространяли на Западе, не признавали их или же игнорировали, уменьшали их вклад в науку, если каким-то образом эти открытия доходили до европейских читателей. Лично нам не известна ни одна публикация на Западе, посвященная анализу «Кумской гипотезы» или же «открытию Бертельса». Русский язык (и наука голодной страны рабочих) до Второй мировой войны был не так уж популярен в Европе (как эта была после Войны), чтобы повлиять на научные воззрения. Поэтому откуда сегодня знать западным читателям, что «Кумская гипотеза» уже опровергнута, если по этому вопросу там никогда ни вышло ни одной статьи?

Во-вторых – одно из самых авторитетных изданий в Европе — Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, написанная в 1897 г., — представило Низами европейской аудитории как персидского поэта [66] исходя из воззрений XIX в. Это издание продолжает перепечатываться во всем мире по сей день в первоначальном виде, пользуется авторитетом, т.е. продолжает распространять устаревшие сведения о Низами, несмотря на то что автор статьи о Низами в этой энциклопедии академик Крымский после «открытия Бертельса» изменил свою точку зрения относительно национальности Низами: «Теперь, более чем четверть столетия спустя, — писал Крымский после открытие Бертельса, — я эти страницы считаю, конечно, устарелыми в отдельных пунктах.

<…> Я уже счел нужным частично видоизменить кое-какие свои прежние мнения по вопросам биографии Низами на основании новых моих соображений [67] ». «Несмотря на персидский язык своих произведений, Низами всецело остается поэтом своего родного Азербайджана, и историю развития азербайджанской литературы надо начинать не с того момента, когда азербайджанцы стали писать по-тюркски, а с более ранних литературных явлений, привлекая сюда и Низами, и других местных авторов, хотя они писали на фарси…». [68]. «Надо твердо осознать и признать: азербайджанец Низами, конечно, есть родной азербайджанский поэт, которым Азербайджан может по праву гордиться» [69]. (курсив мой. — Дж. М.)

Со своей стороны мы сможем добавить, что не только при жизни Низами, но и за последние 500 лет до его рождения и 700 лет спустя после его смерти не существовало государства под называнием «Иран» или «Персия», что делает вообще смехотворными попытки представить его в качестве «персидского» поэта. Низами Гянджеви жил ориентировочно с 1141 по 1209 г., а Иран (Сасанидская Персия — 224–651 гг.) перестал существовать еще за 500 лет до его рождения после победы мусульманских войск над армией Йездегерда. Название «Иран» было «реанимировано» лишь в 1935 г., 700 лет спустя после смерти Низами Гянджеви, и в настоящее время закреплено за страной. Не только при Низами Гянджеви, но и вообще вплоть до ХХ в. этот регион (временами — от Индии до Йемена) управлялся исключительно тюркскими (большей частью азербайджанскими в современном понимании) династиями, сменявшими друг друга. Последняя из них, династия Каджаров, была свергнута в 1925 г. Персидский язык в то время был «международным» языком литературы, так же как арабский был языком науки, а тюркский — военного дела.

Родина Низами город Гянджа никогда не входил в состав Персии. В работах Низами нигде не говорится, что он или его отец были персами. Весь период своей истории Гянджа последовательно входила в состав разных азербайджанских государств: После выхода Азербайджана из состава Арабского халифата Гянджа управлялась тюркскими династиями Саджидов и Саларидов, далее с середины XII в. по середину XIII в. Гянджа была резиденцией государства Атабеков или же тюркской династии Ильдегизидов. В XIV–XV вв. Гянджа управлялась тюркским династиями Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу, а далее тюркской династией Сефевидов. Это были тюркские государства, и современный Азербайджан является их наследником.

 Часть V: Почему Низами писал по персидски?

Как уже отмечалось, Низами писал не на родном азербайджанском, а на персидском языке. А эта объясняется тем, что в тот период персидский язык был вроде международным языком, «…на Востоке можно было бы скорее прославиться и распространить свои воззрения в различных странах посредством персидского и арабского языков. Для того, чтобы созданные им творения не затерялись, он был вынужден следовать требованиям литературного письменного языка своей эпохи» [71].

«…Все это, вместе взятое, заставляет пересмотреть укрепившиеся в востоковедении взгляды на персидскую литературу. До сих пор под персидской литературой обычно понимают все, что написано на персидском, языке, вне зависимости от того, где и в каких условиях эта литература сложилась. Затем весь этот ложный комплекс приписывают Ирану, понимая под этим ту политическую единицу, которая носит это название в данное время. Однако, такое перенесение понятия XX в. на тысячу лет назад, конечно, методологически грубо неправильно. Персоязычная литература, сложилась не только на территории современного Ирана, в ее создании принимали участке десятки различных народов. Если мы попытаемся ограничить персидскую литературу только именами тех авторов, которые жили на территории’ теперешнего Ирана, то все это обилие у нас рассыплется и в руках почти ничего не останется. Как нельзя сельджукское государство считать Ираном только потому, что в состав его входила, между прочим, и территория современного Ирака, так и связывать персидскую литературу с этой территорией, превращать ее в литературу Ирана — неправильно. Если мы внимательнее присмотримся к этой литературе, скажем, сельджукского периода, то мы увидим, как в ней складываются круги: среднеазиатский, хорасанский, закавказский и др. Работы в этом направлении до сих пор почти не велось, она сложна и требует полного овладения тем наследием, которое до нас дошло, что пока еще литературоведами далеко не достигнуто» [71].

«…Азербайджанский регион, где Низами жил и писал, в его время только сравнительно недавно стал сценой значимой литературной деятельности на персидском языке. Поэзия на персидском сначала появилась на Востоке, где в X и XI вв. процветала во дворах у Саманидов в Бухаре и их преемников (тюркской империи) Газневидах, центрированное в восточном Иране и Афганистане. Когда в 1040 г. тюрки-сельджуки распространили свою власть западнее, в Ирак, который был преимущественно арабоязычным, то и персоязычная поэзия также распространилась западнее в султанский двор тюрков-сельджуков. Когда в XII в. Сельджуки расширили свой контроль в регионе, их наместники в регионах, фактически автономные местные принцы, поощряли персидскую письменность. К середине XII вв. много важных поэтов обладали и пользовались их патронажем, и там разработался отчетливый „азербайджанский“ стиль поэзии на персидском языке, который контрастировал с „хорасанским“ или „восточным“ стилем в своей риторической сложности, прогрессивном использовании метафоры, и использовании технической терминологии и изображений христианства» [72].

Со своей стороны мы можем добавить, что до X в. весь Восток писал на арабском языке, но никто всех, кто писал на арабском, не считает арабами. До нашествия монголов весь Восток писал на фарси — из этого не вытекает, что все они персидские ученые или поэты. После XIV в. весь Восток писал на тюркском — и это не означает, что все они тюркские ученые или поэты. В средневековой Европе точно так же языком науки считалась латынь. Юрист ли, врач ли, независимо от того, где он жил и кем был, писал свой труд на латыни. Но ведь никто не называет из-за этого римлянином, скажем, англичанина Уильяма Гарвея (1578—1657), опубликовавшего все свои труды на латыни 1200 лет спустя после падения Римской империи.

Кроме Низами в тот период писали на фарси и другие всемирно известные азербайджанские мыслители, например Гатран Тебризи (1010—1080), Хагани Ширвани (1126—1199), Мехсети Гянджеви (1089—1183), Абу-ль-Ала Гянджеви (XII в.), Иззеддин Ширвани, Фелеки Ширвани (1126—1160), Муджир ад-Дин Байлакани (?-1190) и др. А до этого прославились на всем Востоке такие мыслители Азербайджана, как Муса Шахават (VII—VIII вв.), Исмаил ибн Йассар (VII—VIII вв.), Абу-л-Аббас ал-Ама (?-718), Абубакр Ахмед Бардиджи (?-914), Абусаид Ахмед Бардаи (?-929.), Абулгасан Бахманйар ал-Азербайджани (?-1066), Эйналгузат Мианеджи (1099—1131), Хатиб Тебризи (1030—1108) и др., написав свои произведения на арабском языке.

 

Доктор Джаббар Мамедов

Баку, Азербайджан,

j.m.mammadov@gmail.com

[*] Кухистан — горная область в южной части Хорасана, охватывающая пространство между Нишапуром и Гератом, Центром Кухистана был город Кайин. — См.: Истахри, с. 274-275; ал-Мукаддаси, с. 301, 321; Худуд ал-алам, с. 90-91; Бартольд В. В., 1971, VII, с. 140-142. (http://www.vostlit.info/Texts/rus12/Balazuri_2/primtext.phtml#17) – Дж.М.